Нами собрана неплохая коллекция этнической, New Age, и другой правильной музыки, посему мы всячески приветствуем взаимообмен аналогичными альбомами, а также фильмами в MP4. Возможна запись CD-R на заказ. Передача дисков в Москве на любой станции метро в центре. Подробнее см. условия записи и обмена
Опрос:
Актуален ли обмен CD?
Да
Нет
Готов покупать


Архивы:
Ноябрь 2024 (3)
Август 2024 (1)
Апрель 2024 (1)
Ноябрь 2023 (1)
Ноябрь 2017 (10)
Август 2012 (9)
Ethno-cd.ru © 2006 - 2013
Народные песни

В эпоху национального подъема и еще больших национальных тягот народ Франции, вольнолюбивый и жизнерадостный, в работе на полях и виноградниках, в лесу, в городских мастерских и мануфактурах, в ожесточенных сражениях, наконец, в семейном кругу у домашнего очага продолжал слагать и петь свои песни, по-прежнему, как и во времена Ренессанса, темпераментные, остроумные, насмешливые, трагические. В них, как и раньше, вновь отобразилась жизнь страны в новой полосе ее истории, образы ее людей с их трудом, мирным и бранным, с их нуждой, страстями и заботами, радостями и горестями.

Песен, подлинность которых (в смысле принадлежности к XVII веку) была бы точно установлена, сохранилось немного. В дошедших до нас сборниках того времени, опубликованных в Париже, Лионе, Руане и других городах издателями и любителями-фольклористами Байярами, Кристофами, Леруа, мелодии собственно народного происхождения перемешаны с произведениями композиторов и певцов-профессионалов (chansons artistiques) - застольными, танцевальными, игривыми (folastres), любовными (amou-reuses). Эти песенки, искусно воссоздававшие интонационный строй подлинного фольклора, зачастую приобретали очень широкую популярность и распространение в народе. В результате образовалась своего рода "песенная амальгама", обнаружить в которой зерна доподлинного фольклора представляется трудным. Иногда на помощь приходят литературные источники. Так, популярная лирическая "Mon pere m'a donne un mari" ("Отец мне мужа подарил") упоминается в "Комическом романе" Поля Скаррона, а бытовая "Si le Roi m'avait donne" ("Когда б король мне даровал") названа у Мольера. Следовательно, они возникли не позже XVII века.

Вопрос о хронологически "нижней границе" таких песен до сего времени не прояснен. В большей самобытности сохранились сельские хороводные песни (rondes champetres), восходящие как жанр еще к раннему средневековью. Что касается городского фольклора, в свое время представленного в репертуаре певцов Пон-Нёфа, то репертуар этот также был крайне пестрым: он состоял из куртуазных арий (airs de cour), переинтонированных на плебейский манер, оперных отрывков (особенно со времен Люлли) и лишь частично из подлинных "песен ремесленников" (chansons de metier). К этим последним относятся популярные мелодии-ронды: "En revenant des noces" ("Co свадьбы возвратись") или "Jl nous faut des tondeurs" ("Нам бы нужно стричь овец") и некоторые другие, в том числе и крестьянские (широко известная "Песня сеятеля" - "Chanson de 1'aveine", исполнявшаяся обычно в виде маленькой инсценировки).

Очень редки сохранившиеся от тех времен народные песни на социальные темы, песни об "униженных и оскорбленных" тогдашней Франции, песни, стремившиеся "милость к падшим призывать". И вот одна из этих песен - поистине страшная "La Pernette" - о девушке, повешенной заодно со строптивым женихом, провинившимся перед властями. "Веку Людовика XIV" ее напев достался от предшествующих XVI и XV столетий, сюжет же восходит к позднему средневековью (XII век), когда менестрели и ваганты распевали его в одной из так называемых "chansons de toile" ("полотняных напевов"). Она опубликована была в одном из сборников шансонье де Буае в самом конце XV века и полифонически обработана великими франко-фламандцами - мастерами Ренессанса Гийомом Дюфаи и Жоскеном Депре.

Мелодия "Пернетты" в некоторых из множества возникавших вариантов встречается непонятным образом в грегорианском градуале ("L'alleluja Corona aurea"), а позже и в протестантском хорале. Не исключена возможность, что еще из грегорианского источника она проникла в Чехию, где послужила прообразом известного гуситского гимна, дивно обработанного впоследствии И. С. Бахом в виде большого хорала e-moll "Jesus Christus, unser Heiland". Как пастурель она встречается в XVIII веке в водевилях Шарля Симона Фавара ("Анетта и Любен"). "Пернетту" до сих пор поют в некоторых деревнях бывшей провинции Дофине (Вальден). Современная мадригальная обработка ее красиво выполнена Габриелем Форе. Песня записана и поется в натуральном миноре и переменном сложном трехдольном метре (6/8, 9/8). Структура (такты): 5 + 4 + 3 (дополнение - припев). В четырнадцати куплетах напев повторяется без изменений. Поразителен текст - скромный, будто бесстрастный в просторечии своем, местами непонятно изысканный и полный трагизма. Беспечное "Tra-la-la-la-la-la-la" и маскирует и по контрасту оттеняет мотив memento mori. Лишь в последнее мгновение будто кто-то незримый набрасывает занавес на роковую и брутальную развязку, как кажется, затем, чтобы скрыть весь ее ужас и прозаические детали от нескромных взоров любопытной толпы.

В то величавое и деспотически-воинственное время королевская власть - от Людовика XI и Генриха IV до Людовика XIV - щедро уставила Францию тюрьмами, виселицами и орудиями пыток для непокорных. В памяти многих еще свежи были навевавшие ужас картины казней Равальяка и Сен-Мара, Де Шале и Монморанси. Экстравагантное и разяще правдивое искусство гениального рисовальщика и гравера Жака Калло, виртуозно и невообразимо парадоксально сливавшее реальность и необузданную демоническую фантастику, запечатлело в своих творениях эту кровавую и дремучую сторону тогдашней французской жизни. Она воссоздана была и в песенно-поэтическом фольклоре эпохи. В уже опубликованных и все еще неопубликованных частных собраниях встречаются иногда поразительные по силе и оригинальной яркости выражения песни тюрьмы, эшафота и "галер его величества". Одна из надолго запоминающихся страниц этого жанра - так называемая "Песнь стражника" ("У ворот Бастилии") - "Chant de la sentinelle". Напев ее давно утерян и забыт, но сохранившиеся слова глубоко впечатляют странным сочетанием захватывающе искренней, наболевшей скорби и какой-то холодной изысканности, напоминающей манеру Тристана л'Эрмита или Шарля Орлеанского.

В тот век французам пришлось много воевать, и далеко не все войны были продиктованы исторической необходимостью и насущными нуждами нации. Слагали песни о битве при Рокруа, об осаде Ла-Рошели. Вот драматичная баллада-диалог на наболевшую военную тему. Песня унаследована была от XV столетия, да и в наше время все еще бытует в Савойе и Нормандии. Пять строф неизменно повторяющегося двухдольного напева в переменном ладе, с энергичным пунктирным ритмом и резко акцентированными кадансами. В суровой и однообразной мелодии встает перед нами образ войны: солдаты на марше.

Трагизм подчеркнут здесь своеобразно: драматическое развитие диалога девушки и солдата идет к зловещей кульминации и мрачному юмору последнего куплета на неизменном повторении одного и того же, все более механично и холодно-однообразно звучащего напева. Контраст внезапного крушения надежд и какого-то безразлично-горестного оцепенения впечатляет и в наше время исторической и психологической правдой. Это сильный, жизненно-почвенный и высокопоэтический образ, обобщивший типическое для своей эпохи.

Песен о войне тогда слагалось много во Франции. К ним относят иногда широко популярную "Malbrouck s'en va-t'en guerre". Однако тут возникло недоразумение. "Песнь о Мальбруке" сложена на сюжет действительно совершившегося события; однако в реальной истории, хотя происходившее и касается Франции, подлинное место действия - не там, а на Британских островах. Мальбрук - это никак не французский полководец, как нередко полагают, а английский военачальник, генерал Джон Черчилль, герцог Мальборо, отличившийся в войнах против Людовика XIV и, возможно, погибший в сражении при Мальплаке в 1709 году. Мотивы, близкие "Мальбруку", встречаются еще в средневековых "полотняных песнях" XII века, а в XVI - в балладе о гибели известного католического деятеля, антигугенота герцога Гиза (ум. в 1563). "Мальбрук" впервые упоминается в 90-х годах XVIII века как крестьянская песня, записанная в Париже и вошедшая позже в репертуар народных певцов Пон-Нёфа. Мелодия ее впоследствии была использована в одном из водевилей Ш. С. Фавара, сюжет - в "Свадьбе Фигаро" Бомарше и в "Искуплениях" ("Chatiments") Виктора Гюго.

Дошли до нас традиционные майские песни XVII столетия - лирические мелодии, певучие и грациозные, в трехдольном размере и незатейливом, иногда, впрочем, остром танцевальном ритме.

Любимы были в XVII веке и шуточные песни, резвые и пикантные, проникнутые юмором, неистощимой любовью к жизни и той насмешливой фривольностью, какая была и осталась одной из характерных черт также и французской литературы - от Рабле и до Анатоля Франса. Шуточная песня, которую мы здесь приводим, была, вероятно, очень популярна в то время. Литературный памятник позволяет установить хронологические рамки. В басне "Мельник его сын и осел" ("Meunier, son fils et 1'ane") великий французский баснописец Лафонтен говорит о ней как уже об общеизвестной. Ее рисунок острый, а минорный лад, привнося в мелодию чувствительный элемент, колко подчеркивает комизм образа.

Таковы некоторые жанры, сюжетные мотивы и мелодии народно-песенного искусства, частично сохранившегося во Франции от тех времен.